Ктo-тo рeшил oстaться в Дoнeцкe нaвсeгдa, ктo-тo, выexaв из-зa oбстрeлoв, вeрнулся oбрaтнo в оккупацию. Есть и те, кто вернулся, но вновь вынужден был покинуть свой город. Скорее всего, уже безвозвратно.  

Комендантский час, нерегулярно ходящий транспорт, очереди в банках и иллюзорность хорошей жизни заставляют даже самых преданных дончан продавать квартиры в шахтерской столице и уезжать куда глаза глядят. Пишет сайт 06239.com.ua.

«Я выставила на продажу свою двухкомнатную квартиру в Калининском районе. Цена недорогая, чтобы побыстрее забрали. А ведь я уже планировала вернуться насовсем из Тернополя! Работа у меня удаленная, телефонная связь, интернет есть, деньги с карты кое-как, но обналичить можно. Вроде и жить можно. Но, как говорит молодежь, выдержать этот «трэш» не всем под силу, – говорит дончанка Ксения Лагутинская. – Я вспоминаю, что раньше можно было в любое время уехать на окраину Донецка. Троллейбусы ходили как часы: один отошел от остановки – второй уже показал нос на горизонте. Сейчас можно и 20 минут простоять, о трамвае вообще молчу. В центре чисто, потому что мусорить толком некому, а на окраинах мусорники. И над всем этим – флаги и праздники каждые выходные, культ личности главарей этих, народ слово боится поперек сказать – а то в «МГБ» заберут… Жить в пародии на «совок» я не хочу. Так что продаю квартиру и покупаю в другом городе. Вернусь, когда и Донецк вернется из «ДНР».

И над всем этим – флаги и праздники каждые выходные, культ личности главарей этих, народ слово боится поперек сказать – а то в «МГБ» заберут… Жить в пародии на «совок» я не хочу. Так что продаю квартиру и покупаю в другом городе. Вернусь, когда и Донецк вернется из «ДНР».

«Город не живет, а существует»

Какой бы сильной ни была любовь к родному городу, но вопрос выживания и воспитания здоровых детей всегда был сильнее. Вернувшись после долгой разлуки с городом, дончане обнаруживали, что жить в Донецке невозможно.

«Летом 2014-го в Донецке было страшно. Возле нашего дома на Петровке снаряды летали, кажется, не останавливаясь. К соседям прилетело в огород, осколками посекло стену дома, на соседней улице ранило женщину. Терпение лопнуло, когда мы два дня не выходили из подвала на улицу – там все свистело и взрывалось. Как только стихло, мы с женой схватили детей – у нас близнецы, тогда им было по 2 года, сели в машину и помчались в сторону Мариуполя, – говорит 40-летний инженер Святослав Сечкин. – Ехали просто в какой-нибудь город, где есть люди, работают магазины, где тихо».

В Донецке остались родители, собственноручно выстроенный Святославом дом, огород, друзья и вся прошлая жизнь. На новом месте пришлось браться за любую работу и снимать втридорога квартиру. «Начал работать в магазине бытовой техники продавцом-консультантом. Это вообще не мое, но мне надо зарабатывать и кормить семью», – говорит Святослав. — Где-то через год, устав от мыканья по съемным квартирам (хозяева постоянно повышали и без того непомерную квартплату), Сечкины задумались: «Может, в Донецке не так уж и плохо? Можно вернуться и жить если не в своем доме в опасном районе, то в арендованной квартире, но зато в своем городе?»

Вернулись. Через месяц, забрав оставшиеся вещи и немного мебели, семья снова поехала в Мариуполь. Уже навсегда.

«Мы не узнали свой город. Он словно впал в спячку, не живет, а просто существует во времени. Звуки артиллерии слышали, конечно, мы же на Петровке. Неуютно, страшно жутко… До сих пор не отремонтированы побитые снарядами в 2014 году дороги, а когда же до остального руки дойдут? Мы ходили по знакомым улицам и не чувствовали радости от возвращения. Некоторые друзья перестали с нами общаться, узнав, что мы живем в Украине – вроде мы предатели, – поделилась Наталья Сечкина. – Ну и тот факт, что мы оба не смогли найти нормальную работу, стал основным. Мужу предложили работу в теплосети аж на 10 тысяч рублей зарплаты (4000 грн по курсу НБУ) – это считается очень хорошей зарплатой. Мне, учителю математики, предложили 6 тысяч рублей (2400 грн). Жить вчетвером на эти деньги невозможно, мы не смогли бы даже купить детям фруктов. В Мариуполе у меня зарплата около 4000 грн, у мужа доходит до 8-9 тысяч».

«Первый шок был после похода в магазин»

Вернувшись на Донбасс, его бывшие жители обнаруживают, что вокруг все не просто серо и безжизненно, но еще и дорого. Некоторые продукты, одежда, обувь, лекарства стоят в несколько раз дороже, чем нам подконтрольных территориях.

Супруги Елизавета и Николай Рыбалко из Макеевки в мае этого года решили испытать счастье и вернуться в родной город. Их двухгодовалый сын Артем родился в Днепре уже после начала боевых действий на Донбассе. Глава семьи Николай рассказывает, что в соседнем областном центре им повезло: не было проблем с работой, нашли неплохую квартиру, хорошего педиатра для Артема.

«Но за два года жизни вне дома появилась невероятная тоска по родным стенам, – делится Николай. – Устали от неопределенности, устали работать на оплату съемной квартиры, когда своя есть. Да и вроде сейчас поменьше стали стрелять, особенно в той части Макеевки, где мы проживаем. Вот и решили вернуться домой, тем более давно родители звали – им ведь трудно тоже жить вдали от детей, не видеть внука. Конечно, это было непростое решение вернуться в город, где еще не закончились боевые действия, но среди наших знакомых мы не первые, кто не выдержал и уехал обратно».

Решение вернуться в оккупированный боевиками город весной семье Рыбалко представлялось безальтернативным. По словам Николая, он даже не стал брать отпуск, а сразу написал заявление на увольнение. «Конечно, были и трудности – за два года вещей накопилось столько, что, казалось, надо целый фургон вызывать. Но несмотря на блокпосты есть масса частников, которые занимаются перевозкой любых грузов —   только плати», – делится мужчина.

Супруги говорят, что уже через две недели после возвращения в оккупированный боевиками город начали сомневаться в правильности своего решения. «Первый шок у нас уже был после похода в магазин – маленький ассортимент, трехзначные ценники в российских рублях, сомнительные продукты. Мы постоянно пересчитывали цены в гривни и были просто в ступоре от стоимости продуктов. За первые две недели мы потратили около 10 тыс. российских рублей (около 4 тыс. грн), – вспоминает Елизавета Рыбалко. – Вообще, город нас встретил гнетущим состоянием. На фоне закрытых офисов и банков – кругом флаги «ДНР», ободранные бигборды, полупьяные боевики, пункты обналички и бесконечное число комиссионных магазинов. Знаете, одно дело было смотреть о Донбассе по телевизору и другое – почувствовать это на своей шкуре. Мы в родном Донбассе себя чувствовали какими-то эмигрантами».

Наибольшие трудности, по словам Николая Рыбалко, возникли в поиске работы. «Оказалось, что получать хотя бы 10 тысяч российских рублей – это реальная мечта многих оставшихся в оккупации. Раньше столько продавцам платили в магазине, а сейчас – это зарплата за тяжелый труд. Мы просто были не готовы к нищете, в которой там живут люди, – делится бывший макеевчанин. – Если честно – через два месяца после нашего возвращения мы просто сбежали из города. Сбежали без тоски и без сожаления».